О чем молчат бывшие секс-работницы

Их считают легкомысленными и падшими, презирают и игнорируют, ведь "есть куда более насущные проблемы, чем забота о тех, кого никогда не исправить". Но в секс-работу люди попадают не по желанию, а по нужде. 5 минут на чтение и, возможно, вам станет ясно, что может защитить секс-работников и не ухудшить ситуацию.

Секс-работой начинают заниматься люди, у которых нет возможностей по-другому хорошо зарабатывать. В Киеве многие секс-работницы — девушки, приехавшие из маленьких городов и сел. И когда их ловит, к примеру, полиция нравов, всегда страшно услышать фразу "я расскажу твоей маме", потому что в своем городке они могут сразу "прославиться".

В секс-работе, как в банке, есть свои тарифы, и когда ты договариваешься о работе на кого-то, ты выбираешь удобный для себя. Но проблема в том, что сутенеры не обеспечивают той безопасности, ради которой, собственно, им и платят. Все это иллюзия.

Мафия, которая крышует весь этот бизнес, — полиция нравов. Нужно понимать, что у них есть этот бизнес, а еще и официальная работа, по которой они должны выполнять нормы. Но так как они не будут подставлять своих партнеров по бизнесу, то есть сутенеров, которые им платят, чаще всего дела строятся против секс-работниц. К примеру, если ты работаешь в одной квартире вместе с другой девушкой, это уже расценивается как уголовная статья. И если нагрянет полиция, одной точно предъявят обвинение и придется либо сесть на срок от 5 до 7 лет, или заплатить огромную взятку.

Хуже всего работать на вокзалах и рынках. На втором месте с конца — трасса. А дальше — квартиры дешевые, квартиры хорошие, дорогие, элита.

Чулки в сетку и шпильки — это все стереотипы и не правда, и тем более по улицам так не ходят. Хотя на трассе вызывающие наряды используются больше как униформа, чтобы было понятно сразу, что это за девочка. Еще один стереотип: когда люди говорят о секс-работницах, они представляют себе профессионалок. Но есть категория секс-работников, которые цепляют клиентов в Tinder, соцсетях и предоставляют секс-услуги за какое-то вознаграждение (к примеру, за iPhone, какие-то материальные вещи и т.д.), при этом они не расценивают это как профессию и себя секс-работниками не считают.

Когда говорят о мужчинах в секс-бизнесе, то думают о мужчинах, оказывающих услуги женщинам. Но их очень мало на самом деле, это узкая ниша, в том числе из-за тех проблем, о которых говорят феминистки: женщины чаще попадают под общественное осуждение, они меньше зарабатывают и т.д., поэтому реже пользуются услугами. Но есть другая категория: мужчины, предоставляющие секс мужчинам. Случается так, что родные не принимают молодых парней, которые делают каминг-аут, и последним приходится уходить из дома. Чаще всего ребята уезжают из своих городов, приезжают в Киев — город возможностей, идут в специальные клубы, где им предлагают секс-работу, хотя бы единоразовую. В секс-работе мужчины — более стигматизируемая группа, поэтому меньше ребят занимаются этим открыто.

Декрим (декриминализация, — прим.ред.) — лучшая мера, которая может защитить секс-работников и не ухудшить ситуацию. Она предполагает, что государство просто отменит карающие законы и не будет вместо них ничего придумывать. И при декриме секс-работник также сможет платить налоги, если зарегистрирует ФОП. К примеру, в перечне сфер деятельности для физических лиц предпринимателей есть эскорт. Но зато при декриминализации не будет карающих мер, принудительных незаконных медицинских обследований, других попыток регуляции со стороны государства.

Сильнее всего в секс-работе угнетает сама суть. Часть клиентов покупает услуги не для того, чтобы получить секс или общение, а для того чтобы насладиться властью над другим человеком. Поэтому, в частности, секс-работницы нередко становятся жертвами насилия.

Об авторе:

Алина Сарнацкая, в прошлом секс-работница, сегодня правозащитница, членкиня руководящего комитета Национальной Платформы Ключевых Сообществ от секс-работников, тренерка ОО "Клуб "Эней"

В 22-23 года Алина начала заниматься секс-работой, потому что искала способы заработать на наркотики, которые употребляла к этому времени уже несколько лет. Первое время она работала на трассе, и хотя она осознавала всю опасность, уйти из профессии не могла из-за наркозависимости. Алина говорит, что ее социализации только три года, именно три года назад ей удалось уйти из секс-работы. Сейчас она активно наверстывает все, что пропустила за это время: "Я понимаю, что никто мне не даст никаких гарантий в социальной работе, но мне бы хотелось достичь такого уровня экспертизы и профессионализма, чтобы я понимала, что смогу реализоваться и не останусь у разбитого корыта. Потому что меня преследует страх, что я буду голодать и не смогу заработать честно, своим умом. Я постоянно прокручиваю в голове сцену, как я дерусь с бездомными за кусок хлеба у мусорных баков и я проигрываю и умираю от голода. Я понимаю, что это не рациональный страх и мне не стоит этого бояться. Но мне бы хотелось иметь стабильность в жизни, понимать, что я смогу заработать и не вернусь в секс-работу".

Алина стала соавтором нашего проекта "О чем молчат", потому что верит, что тех, кто говорит о своей правде открыто, сложно шантажировать: "Мною движет ответственность выжившего. Очень много людей погибло, а я — нет. И думаю, что я им что-то должна. Я не знаю, что именно, но мне кажется, — хотя бы улучшить ситуацию теми способами, которые мне доступны".

Словарь

Секс-работа — термин "секс-работа" шире, чем понятие "проституция" и включает, к примеру, помимо предоставления сексуальных услуг за деньги, стриптиз, виртуальный секс за деньги, другие практики, связанные с сексом и эротикой. Термины "секс-работа", "секс-работницы" и "секс-работники" используются как нейтральное обозначение тех, кто занят в сфере секс-услуг. Такие обозначения наделяют людей субъектностью и подчеркивает, что секс-работа — это вид заработка, а не клеймо.

Декрим (декриминализация) - отмена существующей уголовной ответственности (в узком смысле), в широком — отказ от любого вида наказания.

Легализация - формирование специальной политики в отношении секс-работы (лицензирование, специальное налогообложение, дополнительные процедуры и т.д.)

Читайте также: О чем речь: 10 контекстов для слова "харассмент"

Алина Сарнацкая, правозащитница, членкиня руководящего комитета Национальной Платформы Ключевых Сообществ от секс-работников, тренерка ОО "Клуб "Эней". Нуждаясь в деньгах, Алина начала заниматься секс-работой. Чуть больше чем три года назад ей удалось уйти из профессии. Почему она решила не молчать и говорить сегодня открыто о проблемах людей, которые занимаются секс-работой?

Алина, расскажи, как ты стала секс-работницей?

Лет в 13-14 я попробовала алкоголь, и с ним у нас сразу сложились жесткие отношения. Зависимость — это врожденная болезнь, просто про нее становится известно, когда человек начинает пробовать те или иные вещества. Я искала методы, как излечиться, но все, что я находила, — это были брошюрки о том, что женский алкоголизм неизлечим. Мне не хотелось в 16 лет думать, что я неизлечима и со временем буду похожа на тех алкозависимых, которых я видела копошащимися в мусорных баках. А вот о наркозависимых я ничего не знала, и мне показалось, что лучше быть женщиной-наркозависимой, чем женщиной-алкоголичкой. (Смеется).

Так как у меня не было ни единого знакомого среди них, я пошла долгим путем и стала подрабатывать в газетах, которые делали наркозависимые. Я подумала, что смогу таким образом достать наркотики. Действительно, я перестала пить, а последствия от наркотиков наступали медленнее, было проще скрывать от окружающих свою зависимость. Помню, как попробовала опиаты и поняла, что буду употреблять их всегда. Они излечивали на время внутреннюю пустоту, одиночество и тревогу, с которыми я жила всю жизнь до этого. У меня не было денег на более дорогие наркотики (опиаты обходятся зависимому от 15$ в день), и я употребляла дешевые аптечные препараты.

В тот момент я не хотела заниматься секс-работой, хотя предложения поступали неоднократно. Я отказывалась. Но у меня начались проблемы с печенью из-за аптечных наркотиков, и я перешла на препараты подороже. Мне нужны были деньги, и таким образом я пришла в профессию.

Сколько тебе было лет?

22-23 года. Я начала работать самостоятельно. Сначала на Броварском проспекте в Киеве, но так как я была самая молодая, меня через пару дней другие девушки чуть не избили. И мне пришлось бежать оттуда. Я начала работать возле своего дома на Окружной. Позднее я работала сама на квартире, а потом у меня появился свой водитель и диспетчер, и я работала, находя клиентов в интернете.

Но самостоятельно я работала не всегда. На трассе наше место начали отжимать сутенеры, пугать девочек: "Или ты уезжаешь из Киева, или работаешь с нами и платишь нам". И я перешла к ним. Честно говоря, до сих пор не понимаю, зачем им платить, потому что они все равно не защищают девочек. Возможно, только из-за внутреннего ощущения какой-то безопасности… Но все это иллюзия, на самом деле, и от серьезных неприятностей сутенеры не оградят.

За годы работы не было ли у тебя мысли, что ты хочешь покончить с этим раз и навсегда?

Я постоянно хотела уйти. Но нужно понимать, что я была зависима от наркотиков, а нельзя было покончить с одним без другого. Последние четыре месяца я работала, но уже не употребляла, потому что мне просто нужны были деньги, хотя бы на проезд. И это было невероятно больно и грустно. Потом нашелся человек, мой клиент, который был готов меня содержать несколько месяцев, чтобы я смогла уйти.

По твоим наблюдениям, как девушки попадают в профессию?

Девушки, у которых есть хорошо оплачиваемая работа, вряд ли придут в эту профессию. Секс-работой начинают заниматься люди, у которых нет других возможностей хорошо зарабатывать. В Киеве многие секс-работницы — девушки, приехавшие из маленьких городов и сел. И когда их ловит, к примеру, полиция нравов, всегда страшно услышать фразу "я расскажу твоей маме", потому что в своем городке они могут сразу "прославиться". По этой же причине не любят секс-работницы и журналистов, которые могут засветить их лицо в телесюжете.

Часто бывает, что клиенты со временем начинают жить с секс-работницами, и я знаю успешные истории, которые заканчиваются свадьбами. Но это редкость. Большинство клиентов понимают через какое-то время, что им не нужна эта девушка, а девушка за это время не успевает адаптироваться к жизни и возвращается к своей прежней работе. В моем случае мы с тем мужчиной были вместе 10 месяцев, и потом он бросил меня, потому что я была для него недостаточно хороша. Но я за это время успела подготовить почву для своей дальнейшей жизни.

В твоем окружении знали о твоей работе?

Нет, я была "официанткой, которая работает ночью". Обычно все так и говорят. Они тоже на каблуках, они тоже накрашены и тоже работают по вечерам.

Сколько ты зарабатывала, занимаясь секс-работой?

При курсе 1 доллар = 7 грн у меня было 20-30 тысяч в месяц. Соответственно, сейчас это в три раза больше. Но это средний заработок, бывало намного больше. Почти 100 долларов в день я отдавала сутенеру или мы делили прибыль 40 на 60, в зависимости от схемы. В секс-работе, как в банке, есть свои тарифы, и когда ты договариваешься о работе на кого-то, ты выбираешь удобный для себя. Но, как я говорила, сутенеры не обеспечивают той безопасности, ради которой, собственно, им и платят. Поэтому я со временем перестала платить.

Встречала ли ты женщин, занимающихся сутенерством?

В документальном фильме "Белый танец", снятом самоорганизацией секс-работников "Легалайф-Украина", одна из героинь — сутенерша. Но лично я не сталкивалась с ними, только с мужчинами. И в мафии, которая крышует весь этот бизнес, в полиции нравов, тоже работают одни мужчины.

Нужно понимать, что у них есть этот бизнес, а еще и официальная работа, по которой они должны выполнять нормы. Но так как они не будут подставлять своих партнеров по бизнесу, то есть сутенеры, которые им платят, чаще всего дела строятся против секс-работниц. К примеру, если ты работаешь в одной квартире вместе с другой девушкой, это уже расценивается как уголовная статья. И если нагрянет полиция, одной точно предъявят обвинение, и придется или сесть на срок от 5 до 7 лет, или заплатить огромную взятку.

У тебя был подобный опыт?

Нет, я очень боялась таких ситуаций, поэтому я старалась работать одна, хотя был соблазн организовать фирму, в которой бы работали несколько девочек. Но я понимала, что никакие деньги не окупят мне пять лет потерянной жизни. Да и вообще, работа с другими девушками, по моим наблюдениям, могла быть опаснее, чем работа в одиночку. Там все друг друга ненавидят и готовы подставить в любой момент.

То есть дружбы в секс-работе не бывает?

Я не видела. Но важно учитывать, что я была секс-работницей, которая работала в самом низу. Хотя, мне кажется, когда речь идет о суммах побольше, там ситуация не лучше. Но это только мои догадки.

Вы как-то классифицировали уровни в профессии?

Нет. Для себя я делю так: хуже всего работать на вокзалах и рынках. На втором месте с конца — трасса. А дальше — квартиры дешевые, квартиры хорошие, дорогие, элита.

Когда мы говорим о секс-работе в моем случае, нужно понимать, что я была наркозависимой секс-работницей с гепатитом С. И какой бы красивой и стройной я ни была, я понимала, что в хороший бордель в центре города меня не возьмут. А если и возьмут, то быстро "спалят" и выгонят, потому что наркотики в этих местах — это угроза, так как полиция проводит обыски и пытается прижать. Соответственно, в таких местах боятся брать наркозависимых девочек, потому что потом им придется за это платить огромные взятки, чтобы откупиться.

Что больше всего тебя угнетало в секс-работе?

Сильнее всего угнетала сама суть. По моим ощущениям часть клиентов покупает услуги не для того, чтобы получить секс или общение, а для того чтобы насладиться властью над другим человеком. Поэтому, в частности, секс-работницы нередко становятся жертвами насилия. Постоянный страх угнетает, отсутствие безопасности, а также стигматизация со стороны общества.

С какими стереотипами о секс-работе ты сталкивалась чаще всего?

Форма одежды. Чулки в сетку и шпильки — это все неправда, и тем более по улицам так не ходят. Хотя на трассе вызывающие наряды используются больше как униформа, чтобы было понятно сразу, что это за девочка.

Еще один стереотип: когда люди говорят о секс-работницах, они представляют себе профессионалок. Но есть категория секс-работников, которые цепляют клиентов в Tinder, соцсетях и предоставляют секс-услуги за какое-то вознаграждение (к примеру, за iPhone, какие-то материальные вещи и т.д.), при этом они не расценивают это как профессию и себя секс-работниками не считают.

Что насчет мужчин и женщин, занятых в секс-работе? Кого больше, и как они друг к другу относятся?

Со статистикой все очень сложно, точных цифр нет. Когда говорят о мужчинах в секс-бизнесе, то думают о мужчинах, оказывающих услуги женщинам. Их очень мало на самом деле, это узкая ниша, в том числе из-за тех проблем, о которых говорят феминистки: женщины чаще попадают под общественное осуждение, они меньше зарабатывают и т. д., поэтому реже пользуются услугами. Но есть другая категория: мужчины, предоставляющие секс мужчинам. И мне сложно судить о соотношении мужчин и женщин, занятых в секс-работе, потому что нет фирм, работающих и с теми, и с другими. Большинство мужчин работают сами через интернет или знакомятся с клиентами в специальных клубах.

Есть еще один важный момент, касающийся проблемы нетолерантного отношения к людям с гомосексуальной ориентацией. По моим наблюдениям, случается так, что родные не принимают молодых парней, которые делают каминг-аут, и последним приходится уходить из дома. Чаще всего ребята уезжают из своих городов, приезжают в Киев — город возможностей, идут в специальные клубы, где им предлагают секс-работу, хотя бы единоразовую. В секс-работе мужчины — более стигматизируемая группа, поэтому меньше ребят занимаются этим открыто. Вот почему сложно говорить что-то о реальной статистике, учитывая, сколько всего мы еще не знаем.

Чему тебя научил тот период твоей жизни? Было ли в нем что-то хорошее?

Под конец я работала со своим водителем и диспетчером — у меня была команда людей, за которую я отвечала, которой я платила зарплату. Фактически это был мой первый опыт управления каким-то делом, и это меня научило ответственности и организованности. Я стала увереннее в себе. Правда, такой опыт я бы точно никому не посоветовала, потому что он на самом деле очень опасен для жизни и здоровья. Не говоря уже о психике человека.

Сколько на твоей памяти было случаев, когда жизнь девушек из секс-работы обрывалась трагически?

Мне пришлось однажды опознавать одну девушку, мать троих детей. Две моих знакомых погибли. Работа на трассе очень опасна, но в моем случае у меня на тот момент просто не было выбора, я не могла уйти из профессии. Мне все время хотелось бросить работу, каждый раз я говорила себе: "Все!". Было очень страшно, но я не могла уйти из-за наркозависимости. Мне нужны были деньги. Вот почему через два года я поняла, что у меня ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство, — прим.). Я не помню, когда оно началось у меня. Просто, когда протрезвела, я почувствовала это. Этот вопрос нужно было решать, и я обратилась в Фонд помощи женщинам в кризисных ситуациях. Теоретически там должен был быть психолог, который мог работать с моей проблемой. Но когда я пришла туда, оказалось, что психолог не знала, как работать с такой травмой. Не хватает специалистов.

Как активистка ты выступаешь за декриминализацию секс-работы. В чем преимущества декриминализации по сравнению с легализацией?

Я ориентируюсь на опыт людей, которые уже давно занимаются этой проблемой, например, на международные самоорганизации секс-работников. Если вникнуть в их аргументацию, то декрим (декриминализация, — прим.) — лучшая мера, которая может защитить и не ухудшить ситуацию. Она предполагает, что государство просто отменит карающие законы и не будет вместо них ничего придумывать. И при декриме секс-работник также сможет платить налоги, если зарегистрирует ФОП. Я, к примеру, узнала недавно, что в перечне сфер деятельности для физических лиц предпринимателей есть эскорт. Но зато при декриминализации не будет карающих мер, принудительных незаконных медицинских обследований, других попыток регуляции со стороны государства. Есть опыт Российской Империи, где у секс-работников отбирали паспорта и выдавали взамен справку с указанием профессии. Пока секс-работа остается в тени, мы не сможем остановить эпидемию ВИЧ. Без декрима мы не сможем защитить и обезопасить секс-работников. Есть люди в Верховной Раде, которые помогают нам и понимают важность этой проблемы. Но в большинстве своем депутаты против, потому что основной электорат вряд ли поддержит тех, кто продвигает закон о декриминализации секс-работы.

В одном из своих постов на Facebook ты писала, что чувствуешь себя самозванкой, когда посещаешь различные общественные мероприятия в качестве активистки. До сих пор?

Я, наверное, только три года живу. Потому что ситуация, в которых оказываются люди, употреблявшие тяжелые наркотики, чем-то похожа на ситуацию людей, только вышедших из тюрьмы. Они заново адаптируются к жизни в социуме. Моей социализации всего три года и я немногое еще успела наверстать, но постепенно все становится на свои места. К примеру, я впервые была в налоговой. А раньше и подумать об этом не могла, я боялась различных административных учреждений, дорогих мест. Было ощущение, что охранники меня будут выгонять. Но со временем это чувство прошло.

Чего ты боишься сейчас, имея такой опыт за плечами?

Больше всего я боюсь, что что-то случится с моими близкими. Но этот страх, наверное, знаком многим людям на нашей планете.

А о чем ты мечтаешь?

Я много лет пропустила, и мне нужно многое и успеть. Поэтому я хочу как можно быстрее все наверстать. Я понимаю, что никто мне не даст никаких гарантий в социальной работе, но мне бы хотелось достичь такого уровня экспертизы и профессионализма, чтобы я понимала, что смогу реализоваться и не останусь у разбитого корыта. Потому что меня преследует страх, что я буду голодать и не смогу заработать честно, своим умом.

Так может, вот он — твой настоящий страх?

Да, наверное. Я постоянно прокручиваю в голове сцену, как я дерусь с бездомными за кусок хлеба у мусорных баков и я проигрываю и умираю от голода. Я понимаю, что это не рациональный страх и мне не стоит этого бояться. Но мне бы хотелось иметь стабильность в жизни, понимать, что я смогу заработать и не вернусь в секс-работу. Вообще, было бы хорошо однажды проснуться и увидеть на тумбочке письмо от Бога, в котором написано: "Следующие пять лет будет вот так… И, вообще, успокойся, все будет хорошо".

Ты бы хотела вычеркнуть из своей жизни период, связанный с секс-работой?

У меня не получится. Недавно меня спрашивали: "Не хотела бы ты спрятать ту историю в шкатулочку и забыть?" Но это не такая уж маленькая шкатулочка, и она взрывоопасна. У меня сейчас появился сталкер, который следит за мной повсюду. Это человек, который меня ненавидит. И я понимаю, что если бы я скрывала свою историю и работала в каком-нибудь банке, он бы прислал анонимное письмо, к примеру. А так как я открыто говорю о своей правде, то меня сложно шантажировать.

На своей странице в Facebook ты начала описывать десять причин, почему стала говорить о своем прошлом открыто. Какая причина №1? Почему ты не молчишь?

Ответственность выжившего. Очень много людей погибло, а я — нет. И думаю, что я им что-то должна. Я не знаю, что именно, но мне кажется, — хотя бы улучшить ситуацию теми способами, которые мне доступны.

Беседовала Таня Касьян. Иллюстрации: Мария Кинович

Читайте также: О чем речь: 10 контекстов для слова "харассмент"

Источник